Когда я на почте служил

Меня запродали. На почту. Чувствую себя ученым греческим рабом, которому поручили канцелярию, потому что хозяину нафиг не нужны просвещенные дискуссии, а детей хозяина готовят к армии, а не к сенату. Чернила, вроде, и выдают, но вот свитки все наперечет, не отщипнешь и кусочка. Конечно, могло быть хуже. Могли сослать на галеры. Впрочем, еще не поздно.
Новая шарашка совсем не такова как старая. Здесь, как это часто случается, прошлое и будущее меняются местами: новое здание лет на 30-40 старше старого, что видно, скорее, по интерьеру, чем по экстерьеру: никаких open space'ов и широких проходов. Здание-спрут, в щупальцах-кишках которого, устланных слизистыми линолеумов, легко запутаться.

Инферно

Во время презентации N (N=N) отвлекся от антикварно-черного экрана IBM, предавшись вольному повествованию, с умеренной жестикуляцией. Компьютер погрузился в сон, и на экране замелькала заставка, меняющая фотографии, видимо частные и довольно хорошие. Контраст с унылой чернотой был разительным.
Оказывается, внешняя, неинфернальная жизнь существует, за пару часов я успела о ней забыть. Она наполнена красками и, по-видимому, также и запахами. Но пока придется спуститься на самое дно, чтобы иметь твердую почву для толчка.

1 апреля

Утром ткнула в кнопку кофейного автомата. Вылилась бурда, цветом с экран IBM. Оказалось, в левой колонке кнопок – нормальный, насколько это возможно в автомате, кофе из зерен, а справа – растворимый. Натурально-левацких наклонностей, как подтвердилось, у меня нет, бурда отправилась в помойку.
После обеда, подойдя к той же машине, я обнаружила, что справа – только томатный суп и растворимый чай. Вначале я решила, что ошиблась коридором, этажом и реинкарнацией. Но нет, реинкарнировалась не я, а машина.


1 апреля бис

На всех туалетах здания – записки: «Туалеты неисправны. Откроются 2 апреля.»

2 апреля

Сено/солома по-прежнему не дают покоя. Новый казенный комп – где-то в долгом пути навешивания паролей. Отсутствующий после обеда N уступил мне свой пост. Залогилась с чужими тайными словами. В середине экрана – какой-то ворнинг. Кликаю, не закрывается. Грешу на допотопность устройства. Наконец, до меня доходит. Не зря пришлось выуживать мышь слева от клавиатуры. Соответствуют и кнопки.

Допотопная хрень, которую мне предстоит поддерживать, носит очень заметное в классической мифологии имя. На технических схемах к притворной божественности со всех сторон протянуты лучи – как исходящие, так и входящие. Черная дыра – это солнце наоборот?
Моя цель – найти хоть какие-то дыры, случайные прорехи в этой черной дыре, позволяющие вдыхать хоть какой-то ворованный воздух. Солярные смыслы не дадут пропасть.

Выйдя в обед обследовать ничего хорошего не предвещающие окрестности, обнаруживаю странное здание, практически руину, со странной же круглой пристройкой (печь?), затянутой обручами, чтобы не развалилась. К основному зданию пристроен новый кусок. Впереди – большая глиняная скульптура в слишком популярном ныне стиле, фемина–динозавр, пустырная Венера. Просроченная афиша подтверждает, что сооружение каким-то боком, старым и/или новым, причастно к гончарному искусству.
Безусловный разрыв в пространстве и времени. В разрыв вторгается разное, много чего. Возможно, это просто видение, майя. Только здесь, только на миг. Тебя не забыли, не забыли тебя и в рабстве, комментировали голуби из-под новой кровли.



В окрестностях – много камней, выложенных ритмично по тротуарам с целями, возможно, эстетическими, хотя, казалось бы, кто думает об эстетике в царстве шарашек и автомастерских? Но здесь же место разлома, все возможно. Лежат. Одни – чистые, натурально-медового оттенка, другие облиты краской.
Время? Не знаю, на что время. Пока отламываю кусочек от одного из камней, осколок в руке превращается в песок. Это хрупкий камень, желтый известняк, фундамент, на котором стоит вся местная зыбкая материальность. Скульптуры и дома можно вять практически голыми руками. Но с долговечностью – так себе. Прах к праху.
Ритуалы заводятся легко. Если гулять там ежедневно, каждый раз отламывая по кусочку, камни когда-нибудь закончатся, быть может довольно скоро.
Время выживать.