alta_voce

Виттенберг – размазанный город, совсем не крошечный игрушечный городок. Какой-то аномальности и следовало, вообще говоря, ожидать. Город, ставший центром разрушения, наполнен дырами, провалами и бешеной концентрацией непонятной энергии в доме, собственно, Лютера. Средневековый городок, который не бомбили, мог бы быть и покудрявее.

И вот еще что выглядит странным: город не стал протестантским Римом. Женева под начальством Кальвина – быть может, отчасти, как он и хотел. А этот город остался маленьким и не расцвел простенькими кущами. Ведь могли же нарасти как грибы – не монастыри, конечно, а какие-нибудь теологические семинары, россыпи постоялых дворов и домов для обслуживания всего хозяйства, но нет, некрупная, как сказано, размашистость – вот суть этого города.

95 тезисов были только малозаметным началом. Приколотил он их к двери церкви или нет, в сущности не важно: в любом большом явлении должны быть легендарные повороты. Переходный период, который прошел очень быстро, и который хорошо описан в информации на стенах музея, немножко ускользнул от меня – на руке висело едва четырехлетнее дитя, которому было нелегко объяснить, кто такой этот мордастый дядька.

Телесная трансформация Лютера выглядит вполне естественной. После прерванного длительного умерщвления плоти тело неизбежно начинает накапливать объем, и от него можно избавиться только новыми регулярными умерщвлениями. Лютер был округлее Будды, потому что такова уж немецкая еда. А в доме у Лютера не голодали.

Курфюрсты всячески поддерживали нашего героя, и если бы не эта поддержка, думается у отлученного от церкви расстриги, т.е. наоборот, попа, переставшего выбривать тонзуру, было бы мало шансов. А от жил в огромном доме с садом и прудом (рыбу доставали решетами!) со своими пятьюдесятью домашними. Жена и шестеро детей, десяток осиротевших племянников, десяток студентов, десяток человек прислуги и еще несколько непонятных прихлебал. Все ели за одним столом одну и ту же еду. Лютер наслаждался стабильностью, достатком и красотой дома. Вот это последний, пожалуй, пункт, который следует упомянуть в краткой заметке: множество хорошеньких, специально украшенных предметов, росписи на стенах и потолках. Безобразие мира, насильственное, уточним, безобразие зародилось где-то здесь и именно тогда, когда Лютер смотрел в расписной потолок в поисках ускользающей фразы.

Лютер в образе истощенного монаха. Кранах.


( гулять )

I. Песочный человек

Написанный ровно 200 лет тому назад в Берлине (что важно) рассказ прежде ускользал от моего внимания, хотя явно широко известен, как минимум, потому, что послужил основой для балета. Или, напротив, именно поэтому мне не попадался раньше, ибо кто антибалетоман – так это я. Небольшая теоретическая подготовка к посещению театра неожиданно готова вылиться в юбилейную статью. А пока – тезисы.
Перед нами – автоаннигилирующийся сюжет, связанный с проникновением будущего в привычную ежедневность. Будущее, с точки зрения настоящего, всегда безумно. Это, собственно, признак визионера в сравнении с фантастом: надвигается махина, в которой трудно пока разглядеть план, которая пока бесформенна. Фантаст, напротив, цепляется за технические детали, внедряя их в привычные структуры.
Линии нечетки, границы отсутствуют, перед глазами хаос в чистом виде. Структуры и стихии перемешиваются, меняются местами. Песок (Sand), присутствующий в названии, на самом деле, не слишком участвует в сюжете и нужен лишь чтобы дополнить список стихий. Самая свойская из стихий (Erde) – больше не мать – суха, бесплодна и мешает видеть. Она есть песок, бросаемый в глаза.
Переосмысление бытия на уровне элементов-стихий подтверждает предположение, что говорить о сюжете в данном случае бессмысленно. Несмотря на двухсотлетний возраст произведения, сюжет практически отсутствует или, по меньшей мере, необязателен. Важна тема – влюбленность в куклу, неотличимую от живого человека, а дальше нарратив мог пойти в какую угодно сторону. Или во все сразу, ибо речь, как сказано, идет о безумии.
Попадая в вихрь изменений, сумасшествия, подмены людей машинами, не остается ничего как просто наблюдать, откладывая выводы на потом. Поэтому так важна тема глаз, то видящих лишнее, а то – совсем ничего.
Глаза есть философский камень. Из глаз льется вода, в них сыплют песок, их бросают в огонь. Они же – критерий безжизненности, отсутствия того самого, что Бог вдохнул в Адама и что пытается вдохнуть в свою куклу кукольный мастер-Пигмалион.

Показательны имена персонажей:
- Натанаэль (божий дар – для колдуна, по-видимому, ибо источник анимы), низвергающийся в сумасшествие аллитерацией «Natal » + «Thanatos».
- Клара (чистая), просто девушка, нейтральный элемент.
- Олимпия (происходящая с Олимпа), т.е. богиня. Она же кукла-автомат, в чем масса резонов, от того, что человеку привычнее статуарные идолы, до нынешнего, слишком гладкого чтобы быть живым, гламура. Хотя феномен, вообще говоря, тот же.
Что-то наверняка прячется и за именем колдуна (Коппелиус), но я пока затрудняюсь с трактовкой.

Заодно пролистала биографию Гоффмана – тоже как-то раньше не углублялась. Какая ужасная смерть: сначала отказали ноги, но он еще мог писать, потом отказали и руки, и человек превратился в собственную статую, неподвижную куклу пока та самая анима – фьюить – не усвистала к каким-то колдунам. И какая ужасная жизнь! Казалось бы, теперь уж точно времена переменились, а беды все те же: шарашка (пусть слова такого не было, но сущность была), времени нет, сил нет, денег нет. А расплата есть – хотя где, собственно, грех, где ошибки?
Короче говоря, наш человек. А смысл происшедшего в том, что обыденная жизнь-таки бессмысленна. Перемены в обыденности – еще не перемены, понимание этого спасает голову и способность двигаться.
Беда переходного времени – канонизация тупого безумия, ничуть не священного, ни разу не творческого, а разрушительного в самом прямом смысле.
Вечность – наше лекарство, и мы сложим это слово из тех элементов, которые уж достанутся.



II. Мазурки и чардаши

В классическом варианте балета трагедия становится комедией, действие перемещается в дикую Галицию, чтобы была возможность плясать чардаши, не задумываясь. Сюжет становится гораздо более уравновешенным. Никакого разложения по элементам, никакого круговорота хаоса.Имена меняются, приземляются – опять же, чтобы плясать мазурки без всякой алхимии. Колдун и кукольник стали одним персонажем – и это тоже естественно. Неизменным остается мотив влюбленности в куклу.
Франц (бывший Натанаэль) принимает куклу за живую девушку. Колдун-кукольник принимает живую девушку за куклу. В обоих случаях это лишь повод сплясать джигу.


III. Хаос в опера-хаузе

Такое, кажется, устроили только у нас на выселках.
Ни Германии, ни Галиции. Действие перемещается в условный (небесный?) НЙ, подкрепляемый небоскребными и портовыми декорациями : тумбы, канаты, забегаловка за мутным стеклом. Ложный бетон странно выглядит в театре со всей его позолотой.
Вскоре гармония пытается восторжествовать. Порт сменяется роскошным (работающим!) лифтом на фоне достоверно нарисованного мрамора в доме, где живет колдун.
Итак, все автоматические бесчинства сконцентрированы в апартаментах в небоскребе. Колдун носит костюм и шляпу по моде 50-х годов. Смущает рука в перчатке. Производственная травма? Платья в духе Одри Хэпберн вполне гармонируют с гопаками. Америка – great как никогда.
Влюбленность в куклу вычеркнута из сюжета как не отвечающая требованиям времени. Даже очень хорошие роботы все-таки остаются роботами. Зато появляются матросики, выходящие из порта в город, как символ, вероятно, простоты и вероятного шторма. Дальше все происходит быстро с законными паузами на мазурку.
Матросики задирают на улице колдуна, он их гипнотизирует, но роняет ключ. Подобравшие ключ девицы забираются в небоскреб; один, незаснувший матросик следует за ними.


Мы забавным образом опоздали на второе отделение, задержавшись во внешнем буфете, где устрицы под экзотическими фруктами выявили следы шефа из шато (да, у меня был дворцовый период).
Когда мы попали в совсем другой Paradis, с совсем другой стороны, внизу, на сцене, толкалась целая толпа людей, достоверно изображавших кукол. Арап, китаец, торговка цветами, разобранная на куски (!) кукла, болтающая своей расчлененкой на рабочем столе.
Среди кукол помещена гигантская голова, слишком напоминающая оную статуи свободы. Что замышлял колдун? Заменить статую своей протеже и наладить контроль над городом, а, значит, и миром? Это могло бы быть хэппи-эндом совсем другой истории. Но тут побеждает гуманизм.
Все-таки заснувший под новыми чарами матросик, из коего следовало извлечь аниму и передать кукле, спасен посредством живой девушки, переодетой в куклу. Во время финального дуэта-битвы с колдуном очень трогательно мелькают все новые платья, а старые исчезают под плащом колдуна и растворяются в эфире.
Растолканные живой девушкой куклы под радостную джигу разрывают своего создателя на части. Отлетают руки в рукавах и ноги в штанинах. Никакого клюквенного сока. Возможно, колдун и сам был роботом, более продвинутым. Чардаш внезапно звучит еще более естественно, следуя ассоциативному ряду: робот, голем, Прага, Австро-Венгрия, амок, амок, амок.
Финальные пляски опять происходят на фоне портовых декораций. ФБ спрашивает меня, хорошо ли место для танцев. А я откуда знаю? Я ничего не смыслю в балете. Здесь явно не дискотека. Гоффман - никакой не сказочник. За туманным стеклом забегаловки – все еще импрессионизм.



( Несколько телефонных видений из Рая )

Ощущения оказались неожиданно радикальными. Но радует, что город нравится тем, кто мне совсем не безразличен. Еще, конечно, здесь важно чувствовать себя человеком с запада, а не случайно ускользнувшим на неделю от первого отдела сов. рабом. Не знаю, мог ли бы город быть лучше после всего, что с ним было, а мне все-таки повезло.

Покажу типичных, на мой взгляд, картинок. Почти без комментариев.



( Read more... )

В пятницу, около 16 часов по английскому времени, мне впервые удалось четко увидеть границу острова и моря: не спала, облаков не было.
( Read more... )

В субботу мы сделали вот это, прокатившись по диагонали через весь гексагон и некоторую часть конфедерации. С хорошей прогулкой в процессе по Бургундии и в конце по ночному Цюриху. На табло - итоги одного дня.



На границе я долго не могла никого найти, чтобы купить виньету. Обычно всякую безвиньетную машину атакует целая толпа полицаев, пританцовывая "давай дэнги". В этот раз никого не было, и когда я остановилась, ожидая вымогателей, мне сказали по-французки: "чего вы тут проезд загораживаете. Давайте, паркуйтесь на швейцарской стороне и идите в кассу за виньетой." Явившись в кассу я обнаружила английскую (sic!) пару с длиннющими простынями бланков и поняла, что попала. Светскую беседу на тему "швицер пошел не тот" мы закончили как раз в момент появления, собственно, швицера, после чего последовало коллективное заполнение обеих телег по разным планам. Я стояла, ждала виньету. Англичане говорили такое: едем, мол, жить в Италию (губа - не дура), но отдохнем, м.б., в Швейцарии несколько дней. Швицер ответил: каждый день пребывания в Швейцарии заполняете отдельную строчку в телеге и ищете контору заплатить мзду. Англичане покорно кивали. Когда наконец, заплатив разные бабки, они вышли прочь, и я тоже сразу же за ними вышла, с виньетой, они быстро обнаружились опять, у двух здоровых фургонов, на одном из которых написано "Hоrses", а на другом не написано ничего. Коней в первом фургоне помещалось, наверное, не меньше, чем под капотом второго, но никто не ржал. А дочь обрадовалась, потому что уже была уверена, что меня арестовали и расстреляли из лука. Раз уж вернулась, зашли в туалет. Мыла нет, туалетной бумаги нет. Зато полно использованных прокладок. Швейцария, кажется, устала от чистоты и денег. И драйв-ина не получилось, да.

Но он все-таки случился уже в Цюрихе, когда мы попали в очередь к проституткам. Было это, видимо, на Лангштрассе, через которую нас повел похотливый GPS. Швейцария, мечтательно сказала дочь, все дорогие машины, кадиллаки и мерседесы, а проститутки, видимо, хорошо зарабатывают. Тут же навстречу проехали два кадиллака, три пежо 206 и 4 рено твинго. Мерседес был только один, и он стоял в бордельной пробке. Когда мы выбрались и оттуда, оказалось что у нас с GPS'ом не совпадают понятия о том, что такое право и лево. Потом еще взлететь пришлось под углом градусов в 45. Но это уже мелочи. Живем мы в самом центре, рядом с отелем - кто бы сомневался - Бристоль.

Сегодня были в Констанце. Он чудесен. Постараюсь показать интересное.

Итого: 4 страны за 3 дня. Кажется, это рекорд даже для меня.
Привет!

(1) (2)

Дом трех королей. Бодренький раскрас - спорная тема, но, мне кажется, вполне в стиле соответствующей эпохи.


( Read more... )

Здание не имело сакрального предназначения, было выстроено как тронный зал Константина. Здесь изложена (по-немецки) подробная история с фотографиями, не сильно отличающимися от моих. :-) Но изложение не вполне совпадает с оным с плакатов в самой базилике. Там четко сказано, что здание строил Константин, который, безусловно, в этих краях бывал и даже живал, вместе с матушкой своей Еленой. Этот тронный зал должен был явить варварам мощь Империи.

Итак, первоначально, дворец. Потом тоже дворец и, при Наполеоне, конюшни. Церковь (протестантская) открыта только в 1856 году и, заново, в 1956, после того как здание было поднято из военных руин. Так что а) кирпичи большей частью новые; б) церковь протестантская. Оформление церкви следовало римским идеалам простоты. Хотя о какой простоте можно вести речь, если в изначальном варианте как интерьер, так и экстерьер были богато декорированы. Как пример правильного, по античным канонам, восстановления на плакатах приводится базилика Св. Павла в Риме. Соглашусь, пожалуй.

(Практическое указание. Если ехать в Трир, нужно зайти в туристский офис и спросить, когда открыта базилика. В тот день, когда мы были в Трире, это было только с 3 до 4 пополудни.)




( еще немножко картинок )