![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Испания 2018 - 1
Sep. 23rd, 2018 01:37 am1/09/2018
На подлете к Севилье – little boxes, как водится, и возле каждого – голубой прямоугольник бассейна. Густое лоскутное одеяло. Новая бедность есть старая состоятельность. Мир вписывает голубизну-однодневку в охряную вечность, чтобы убедить в правильности того дня, который (уж) достался.
Фламенко. Индийские архивы.
Табачная фабрика – символ того, что земля пытается быть неплоской. Но с корабля мы попадает не на фабрику, а на бал.
Сижу над тапас, разнообразие коих в полутьме не имеет большого смысла, и пытаюсь разобрать по оборкам испанские юбки.
Это тот вульгарный верхний слой, на который, казалось бы, жаль терять время: Эйфелева, круассаны, Лувр; Биг Бен, пуддинг, фиш&чипс etc. Но на поверхности кармически не быть. Проходит новый виток, и опять все можно, на новом, с ионийской улыбкой, уровне.
Итак, вглубь. С одной стороны, конечно, танец живота. С другой – цыганщина, Индия вроде как. Витиеватые скобки Востока, зажимающие Запад в тиски в его же вотчине. Это общий закон: каждая сменяющая цивилизация добавляет пуританства к сменяемой, посягая на чувственность. Что логично: чувственность = расслабленность, такую цивилизацию легче победить.
Живот прикрывается тканью, трикотажем; что есть, тем и прикрывается. Слабость организует защиту нападением, заменяет естество символом. Ножные браслеты (чувственность) сменяются каблуками и кастаньетами (агрессия). Наготу женского тела имитирует нагота гитары, плоская недвусмысленная нагота. Гитара – самый вульгарный в мире инструмент, и самый популярный. Вот и еще по поводу каблуков: отделяют от геи-матушки.
Отдельного рассуждения достойны, пожалуй, кабальеро, предпочитающие донн быкам. Казалось бы, танец преимущественно женский и вот же, в эпицентре феномена – честные 50/50. Юбки, естественно, нет, живота, в основном, тоже. Цивилизационные бесчинства – вот же они.
Оборка – канонизация, укрощение складки, настоящий вызов естественности. Мир развивался неосознанными путями, а я тут двигаюсь по краю и рассматриваю швы. Какое явление из тех, чью историю можно отследить и принять, какое отвергнуть? Нечто возникло, сформировалось, обросло поджанрами и канонами, а, может, лучше бы всего этого не было? Ответа нет.
Шаль – ограничение античности с ее более размашистыми полотнами, бахрома – щедрость, оборка – настоящая загадка. Одно понятно: чтобы полюбить Испанию, надо как следует отъехать от Франции.
Не было ли вам скучно, сеньор?
Гипертелесность допускается там, где допускается любая телесность, нетренированность, отсутствие спец. отбора, где практически любое тело гармонично практически в любом, свойственном месту движении.
Тело не должно быть тренированным, тело должно быть привычным.
В статике танцовщицы выглядят моложе и красивее. Танец вытаскивает агрессивный оскал, с намеком на вечность, безвозрастность. С мужчинами, как водится, наоборот.
Бычья голова на стене похожа на волчью и человечью.
На подлете к Севилье – little boxes, как водится, и возле каждого – голубой прямоугольник бассейна. Густое лоскутное одеяло. Новая бедность есть старая состоятельность. Мир вписывает голубизну-однодневку в охряную вечность, чтобы убедить в правильности того дня, который (уж) достался.
Фламенко. Индийские архивы.
Табачная фабрика – символ того, что земля пытается быть неплоской. Но с корабля мы попадает не на фабрику, а на бал.
Сижу над тапас, разнообразие коих в полутьме не имеет большого смысла, и пытаюсь разобрать по оборкам испанские юбки.
Это тот вульгарный верхний слой, на который, казалось бы, жаль терять время: Эйфелева, круассаны, Лувр; Биг Бен, пуддинг, фиш&чипс etc. Но на поверхности кармически не быть. Проходит новый виток, и опять все можно, на новом, с ионийской улыбкой, уровне.
Итак, вглубь. С одной стороны, конечно, танец живота. С другой – цыганщина, Индия вроде как. Витиеватые скобки Востока, зажимающие Запад в тиски в его же вотчине. Это общий закон: каждая сменяющая цивилизация добавляет пуританства к сменяемой, посягая на чувственность. Что логично: чувственность = расслабленность, такую цивилизацию легче победить.
Живот прикрывается тканью, трикотажем; что есть, тем и прикрывается. Слабость организует защиту нападением, заменяет естество символом. Ножные браслеты (чувственность) сменяются каблуками и кастаньетами (агрессия). Наготу женского тела имитирует нагота гитары, плоская недвусмысленная нагота. Гитара – самый вульгарный в мире инструмент, и самый популярный. Вот и еще по поводу каблуков: отделяют от геи-матушки.
Отдельного рассуждения достойны, пожалуй, кабальеро, предпочитающие донн быкам. Казалось бы, танец преимущественно женский и вот же, в эпицентре феномена – честные 50/50. Юбки, естественно, нет, живота, в основном, тоже. Цивилизационные бесчинства – вот же они.
Оборка – канонизация, укрощение складки, настоящий вызов естественности. Мир развивался неосознанными путями, а я тут двигаюсь по краю и рассматриваю швы. Какое явление из тех, чью историю можно отследить и принять, какое отвергнуть? Нечто возникло, сформировалось, обросло поджанрами и канонами, а, может, лучше бы всего этого не было? Ответа нет.
Шаль – ограничение античности с ее более размашистыми полотнами, бахрома – щедрость, оборка – настоящая загадка. Одно понятно: чтобы полюбить Испанию, надо как следует отъехать от Франции.
Не было ли вам скучно, сеньор?
Гипертелесность допускается там, где допускается любая телесность, нетренированность, отсутствие спец. отбора, где практически любое тело гармонично практически в любом, свойственном месту движении.
Тело не должно быть тренированным, тело должно быть привычным.
В статике танцовщицы выглядят моложе и красивее. Танец вытаскивает агрессивный оскал, с намеком на вечность, безвозрастность. С мужчинами, как водится, наоборот.
Бычья голова на стене похожа на волчью и человечью.
