alta_voce

Вылет в 6:15 утра. Заснуть, конечно, не удалось. При посадке стюардесса заставила убрать сумку на пол, ее (не сумку) послали обитатели промежуточных небес, чобы явить мне огромную панораму залива, бунтующих гор и болтающихся тут же над водой, гораздо ниже подножий гор, облаков. Чтобы постичь хтонику в деталях, надо, как оказалось, вознестись. Неожиданная инициация особенно уместна именно здесь и сейчас. Я лечу, чтобы выжить, и попадаю в какой-то нетакой мир. Границы, как известно, не всегда ощутимы.

* * *

Все время вспоминаю Бенарес, погребальный гат, на который надо смотреть бестелесно и сверху. Чувствую себя отлетевшей душой, которой показывают, наконец, тот самый фильм. Пыльная желтая площадь, в центре – персонажи книг, медитаций и генеалогического древа, начиная не позже, чем с Гермеса Трисмегиста.

* * *

Эта поездка настойчиво ведет от идеи смерти к идее жизни. Хтоничность посадки, кладбищенский шарм Неаполя (обилие искусственных цветов, сплетенных в пыльные венки) создают ощущение жизни после смерти. Казалось бы, подобное чувство должно возникать в любом по-настоящему старом европейском городе, но слои слишком плотно перекрывают друг друга. Дело не в присутствии Везувия – он пока даже не на втором плане, а где-то в эпилоге. Причем он жизнеутверждающ в самом банальном школьном смысле: чтобы Сохранить, нужно Похоронить, иначе обживут и переклеят обои. Настоящая смерть есть не погребение, а модификация.

* * *

Хас дорожного движения. Обсуждение по-французски приготовления лимончелло; Огромные серебряные статуи св. Януария и связанных с ним персонажей. Больше серебра я видела только в Джайпуре – 2 многотонных кувшина, в которых везли воду Ганги на зябкий остров. Серебряные статуи почти все непозолочены что придает им сумрачный и - как иначе? - погребальный вид. На картинах вершит чудеса летучий св. Януарий, в замечательной высоты митре, чудесным образом неопадающей с сияющей главы.

* * *

Италия сногсшибательна – кто бы спорил. Но утешает то, что возвращаться придется в ту же зону. Пусть не Magna Graecia, но Pax Romana. Пусть все попроще, море вывернуто наизнанку и разливается в холодную бесконечность, банальные сосны заменяют и горы, и пинии одновременно, нет трепетания в воздухе, вместо мрамора – песок, нет таких красок и запахов, но пространство одно. Мне жаль тех, кто вне его. Может быть, им и не надо, но если вдруг, если вдруг зацепит, возвращение во внешнюю жизнь будет непереносимым.
Есть места классные, есть места уникальные: Мексика, допустим, Индия (si, я знаю, куда ездить), но если судьба занесет туда надолго или, тем более, на жизнь, лучше не сдвигаться с места вообще. В принципе, эти места практически самодостаточны. Нужно не заглядывать в прорехи полотна, что перед глазами, и наслаждаться силой, потому что если выберешься - грозит безнадежность (см. выше). Италии не существует, Рим – всего лишь идея. Посуда должна быть глиняной и расписной. Канон, впрочем, отсутствует.

* * *

Итак, мир не сводится к средиземноморью, но это вот – родное: скалы эти, пинии, колонны, лица статуй. Цивилизация прямой линии. Где мистика неизбежно и триумфально уравновешивается логикой, без которой бессмысленна идея любого прогресса. Где гармонию не нужно преодолевать девиациями. Именно поэтому западная цивилизация худо-бедно победила, прежде чем уйти в канонизированное ныне состояние упадка. И я тоже, в моменты сплина, впадаю в этот грех. Все верно и про упадок, и про вечность, и про то, что возвращение в настоящую Pax Rоmаna возможно только неконвенциональными методами, да и вряд ли оно бы обрадовало в эпоху какой-нибудь локальной беды, даже на фоне самого синего из морей. Отсутствие истории уничтожает не только географию. Но вечером первого дня я буду мистериально размышлять только о торжестве жизни.