alta_voce

Во Франции вдоль дорог и на прилегающих пустырях бодро возрастает вереск и цветет всегда. Я говорила «вересковые пустоши», больше так говорить не буду, потому что увидела настоящие. Пусть вереск и не цвел.

Этот пейзаж до сих пор стоит перед глазами и будет стоять до скончания века, потому что он не из тех, что можно забыть.

Обуздать такое сложно – распахать, выстроить города. И продраться сквозь такое сложно, если не по тропе.

Автодорога, ведущая через это царство дикости, очень узка и не только серпантинна (что естественно), но и крута. Знаки предупреждают о 33,3 градусах уклона – это, наверное, какой-то допустимый максимум, но ощущается на все 45. И оно же еще и крутит, и узкое, и руль же правый! На корейской мини-машинке было сложновато.

Ко всей палитре цветов добавлена вся амплитуда температур. Стоит забраться на всего-то 300-метровый холм, холодный вихрь пронизывает насквозь, оглушает и ослепляет. А десятью метрами ниже, под солнцем, тепло.

Английские пасторальные пейзажи погружают в состояние светлой задумчивости и одновременно бодрят. Но здесь никакой пасторальки – дикость и преодоление.
Следует признать, лесные или деревенские пейзажи умеренной полосы – русские, польские, немецкие, да и швейцарские частенько, погружют меня в тоску, а не благодать. А вот английские, при той же практически растительности, радуют. А также ирландские и бретонские. Энигма!

Картинок, к сожалению, предъявить толком не могу. Паркингов с обзором практически нет, а с дороги – см. выше. Достовернее представить пейзаж можно явившись лично или хотя бы запустив поиск по картинкам на «yorkshire moors».




( Read more... )

Самый большой храм в северной Англии (хотя линкольский показался массивнее) и уж точно второй по значимости после Кентерберри просто потому, что не победил в схватке двух церковных монстров.

Храм здесь был всегда после Константина (раз он Минстер, значит играл важную роль в англо-саксонский период), но и разрухи хватало. Гильем наш Бастард, он же Завоеватель, посадил здесь епископом Тома из Байё, который все отстроил заново, но, вот беда, не выдержал конкурренции с Кентерберри. Гильем, к слову, был весьма неглуп также и в общении в церковью: пусть попы из кожи вон лезут друг перед другом, а меня оба благословляют и не трогают.

Тома из Байё - фигура неясная. Известно только, что он возрастал в упомянутом Байё под крылышком Одона из Байё же (он-то вроде бы и заказал вышиванку) - единоутробного младшего брата Завоевателя. Последнему, когда он пошел походом на остров (туристом он бывал там много раз), было 40 или меньше. Соответственно, его братьям – еще меньше, а птенцу гнезда - по логике, еще-еще меньше. С другой стороны, минимальный возраст для того, чтобы занять епископскую должность, полагался в 30 лет. Как бы то ни было, новый архиепископ все отстроил по высшему норманнскому разряду.

Нынешняя готика, разумеется, немножко другое строение, но наваянное поверх имеющегося. В 60-70 гг. XX века готическое строение стало выказывать признаки усталости, и под вскрытыми стенами и полами показались не только солидные части Гильемовой базилики, но и фундаменты римских бараков, поверх которых, наискосок, сооружен храм.

Сегодня храм, со всеми его слоями, наполовину превращен в музей. Чтобы войти внутрь, нужно заплатить солидную мзду. Это, правда, плата за год, вроде абонемента. Но я подобное воспринимаю как визуальную индульгенцию: раз уж берут деньги, то и фотографировать – не грех. (Если, конечно, не запрещено официально как, допустим – запретивших бы в ад – в Вестминстере.) Эта громада, конечно, в кадр все равно не лезет, но пересмотрим что есть.



Очень готичен. Узнаваем простором и огромными окнами, что снаружи, что изнутри.





The King's screen. ( Read more... )