alta_voce

Мы переехали в двухкомнатную квартиру поближе к морю. Вид на море – не прямо в окно, но с балкона, наискосок – и то очень хорошо. Я смотрела на море и не могла понять, почему я не сказала соседям, освобождающим дом для передачи новым владельцам, что мы тоже переезжаем. Как хорошо, что море видно с балкона!

Потом я спустилась вниз, чуть осмотреться и каким-то образом зашла вроде как на корабль, с него как будто открывался редкий вид. Мы с молодой дамочкой застряли на трапе, шириной на одного человека. Она поднималась, чтобы выйти, я спускалась. В толпе молодой человек азиатской наружности сильно вопил, что красавицы все злобные – видимо, они только что расстались. Я ему сказала, что это совсем не так, да и девица была не так уж хороша собой. Она успела выпрыгнуть, и корабль немедленно отчалил.

Я обеспокоилась, но решила, что вылезу на первой же остановке и как-нибудь доберусь назад. О корабль и не думал останавливаться, что за бортом – видно не было. И вот уже корабль – не корабль, а автобус, бодренько перемещающийся по дороге вдоль каких-то пыльных кустов. Наконец, приблизившись к наклонной (градусов 45) мощеной городской улице, автобус стал поездом на шестеренках и стал карабкаться вверх, цепляясь за какие-то крюки, торчащие из стены.

Путь закончен. Железяка приехала, видимо, на холм, на главную площадь города. Высокие каменные дома (как в Сиене, примерно), флажки, гуляющая толпа. Люди выходят из транспорта, предъявляя билеты турникетам¸ А у меня нет билета, но, по счастью, есть кошелек. Я говорю дядьке на выходе: «Сорри, нет билета, вот совсем нет билета, но я вам так заплачу.»

Копаюсь в отделении для мелочи, а там – только пластиковые мини-игрушечки, вроде как в макдоналдсе когда-то давали. Лезу в отделение с бумажными деньгами. Там 2 банкноты, обе по 20. Обе кроваво-красного цвета, на обеих – профиль Цезаря. Одна – дырявая, практически просвечивает, другая целая. Даю дырявую, дядька берет ее, я жду 19 монет сдачи, но дядька отворачивается, и сон прерывается.

Что я об этом думаю: а) Цезарь же никогда на появлялся на бумажных деньгах; б) Видимо, мой Стикс – это целое море.

С удивлением и радостью заметила, что стало гораздо меньше седины. А было много – настолько много, что я уже готовилась отставить краску и начать превращаться в седенькую, как положено, бабулю. С узлом, ага, на затылке. Пока подождем, раз так. Натуральные волосы – черные или почти черные, точно в тон краски (темно-коричневая; я же знаю, что делаю), слегка кудрявятся. Да, я родилась блондинкой, но это было давно, до всяких ступеней познания.

Что это значит? Это верный признак натурального омоложения и поправки здоровья. Я проболела чуть больше года, со страшными болями и страшными симптомами. Тем, кто все-таки не в себе, тридцать пятый раз напомню – нет, не рак. Но рак все-таки был – рядом, именно за его исцелением я и отхватила свой букет. Мне пришлось прекратить терапию, потому что теперь уже речь шла о моем выживании. За 4 месяца без терапии рак дал метастазы, я была далеко не в форме, чтобы вернуться к целительству, поэтому прошлый год пришлось пройти относительно стандартными медицинскими путями. Успехи средние. Но теперь, я сильно надеюсь, все пойдет лучше, потому что я возобновила терапию.

Заметим, что внешними путями – что аллопатическими, что моими – можно уничтожить только уже существующие опухоли. Предотвращение новых – вот настоящая трудность, которую нужно преодолевать изнутри. Но посмотрим, все течет, все худо-бедно развиваются.

Что же случилось со мной – я перескочила на новую ступень, о существовании которой, во всяком случае в универсальном обществе, даже не подозревала. Мне казалось, что все уже достигнуто, и мне было, в принципе, комфортно на предыдущем уровне. Сразу скажу – равняться было не с кем даже тогда, обсуждать было не с кем, а сейчас и подавно.

Если кто хочет за мной, решив сэкономить на краске – сильно не советую: год умирания – это тяжело, очень тяжело. Хотя об этом, опять же, можно задуматься только пройдя предыдущие десять ступеней, а это целая огромная жизнь. Благородные пути – они такие: по острым скалам в тапках.

Купила тибетскую чашу, звенит. Сразу приходит в голову дурацкий поворот сюжета, когда кого-то мало просвещенного оставляют в просвещенном доме (кормить, например, котов), а он наваливает в поющие чаши салат оливье и в посудомойку их, в посудомойку.

Солнцестояние, говорите? Дай-то боги, чтобы хоть чуть повернулось к свету. Это был донельзя патологический год.

Даже в мелочах. Умерла яблоня. Уже выдала плоды и засохла. Вторая рядом, близнец, прекрасно себя чувствует. Олива заколосилась, как на нитратах, обросла огромной кучей КРУГЛЫХ листьев и породила ровно одну оливку. Винограда не было.

Кошка умерла.

Дальше – больше, умерла соседка, от одной из наших болезней. У нас же еще вторая болезнь, такая, что лучше без деталей.

Умерли родственники. На поколение старше из кровных уже просто никого не осталось. Не то, чтобы они были такие старые. Не то, чтобы я была так стара.

Почти 4 года раков. С одной стороны, мы все еще бултыхаемся, и даже ФБ перестал рекламировать гробы. С другой стороны, дрянь и пациент слишком упрямы, мои силы закончились уже давно. Рак, грубо говоря, лечится так: нужно поставить пациента на правильные рельсы, и дальше он обязан (если хочет вылечиться, конечно, что не всегда имеет место быть) двигаться сам. Без внутренних усилий ничего не возможно. Один рак мы победили легко, а второй постоянно откатывается назад.

Вся эта ситуация для меня вылилась в болезненное бессилие. Боли такие, что капельку помогали только наркотические препараты, а их еще нужно выцыганить.

Уже чуть лучше. Что будет дальше – не знаю. Надо как-то заново выходить на службу (предыдущая из-за всей этой красоты потеряна). Найти очень сложно, состояние очень слабое. Но, пытаюсь рассуждать я, зачем-то на меня это все свалилось именно сейчас.

Я давно архидруид и мне не казалось, что сверху, надо мной, еще есть какое-то состояние, куда можно перейти. Понимаю, что скажет циник: всегда есть. Нет, это не так. Мне, собственно, для моих целей хватало моей высоты, и я была уверена, что это последняя ступень. Что теперь? Стала несколько терпимее: не к себе, не к ситуации, к внешним обстоятельствам, что ли.

Допустим, я серьезно относилась к операциям, шрамам на теле, анестезии. Нельзя быть царем/царицей, верховным жрецом/жрицей, если у тебя искорежено тело. А если есть телесные пороки, и ты все еще держишься на троне – так себе трон, негодный. Теперь я стала спокойнее, потому что выхода другого нет. То есть, я-то и прежде без шрамов, анестезий и почти со всеми зубами (тут я нехорошо ругаюсь, каждый раз приходится напоминать, что рак не мой и т.п. потому что людишки внизу глупы как пробки).

Я много читаю, много знаю. Полка трещит от новых книг. Есть ли в этом направлении учитель? Только я.

Вот таково мое сегодня. И о важном: идей – полно, вдохновения, к сожалению, нет. Начаты 3 текста (роман и 2 нон-фикшн), есть и другие идеи. Люди вокруг жрут антидепрессанты и помирают, поэтому надо поспешить. И новых идей – полно.

Так что вперед, Ярило! Я согласна на веснушки.

Удачи, друзья!